Солнце поднялось высоко в небо, застыло и принялось жарить. Черный как сажа ворон, с перламутровыми перьями в крыльях парит над раскалённой от жары Харьковской дорогой. В стальном зловещем клюве, похожем на острый крюк, виднеется старый мусорный пакет с неизвестным содержимым.
Вес добычи значительно превышает размеры хрупкого, но жилистого тельца ворона. Его качает из стороны в сторону, как щепку на ветру. Каждый взмах крыльев даётся все тяжелее. Но ворон, гордо вскинув голову вверх, демонстрирует трофей обжигающему солнцу и продолжает полёт.
Он решительно настроен уберечь свой обед. Но сила притяжения беспощадна. В один миг пакет предательски рвется, ускользает из птичьего клюва и падает прямо посреди дороги с оглушительным коротким хлопком. Ворон отвечает злобным карканьем - громче, чем звук лопнувшего пакета и выстрелы где-то вдали.
— Не пугайтесь, звук громкий, потому что у нас асфальт "свистит". Все из-за тяжёлой военной техники, которая часто ездит по городу. Дороги износились, - отвлёк нас от драматического финала схватки ворона и законов природы мимо проходящий мужчина.
— Я за три месяца по звуку научился определять, когда асфальт рычит, а когда "подарки" прилетают. Как и все харьковчане. Асфальт плавно свистит, не разрывает воздух, а снаряд разрывается так, что в ушах сразу эхо звенит, будто кто ударил в боксёрский гонг. От его разрыва внутри такое липкое, омерзительное ощущение, — спокойно размышляет о военных буднях Андрей. Молодой человек неспешно гуляет в самом центре города, который постоянно обстреливают с начала полномасштабного российского вторжения.
По данным мэрии, в Харькове за время войны полностью разрушены или повреждены 3482 дома. Российская армия в последнее время усилила обстрелы города, однако многие возвращаются в Харьков и продолжают жить там, несмотря на постоянные "прилёты".
"Страна" побывала в Харькове и выяснила, как харьковчане живут под обстрелами, почему возвращаются в родной город, рискуя жизнью, и как вражеские ракеты достают даже тех, кто живет под водой.
"В метро продают цветы"
Широко раскинулось над Харьковом безоблачно-безмятежное небо цвета ранних васильков. Несмотря на множество разрушенных зданий, город чистый и опрятный, как выглаженная перед важной встречей рубашка. В буйстве красок форменно высаженных клумб галдят пчёлы, совсем как первоклассники на линейке.
Высаженные клумбы в Харькове. Фото: "Страна"
По утопающему в зелени парку неспешно гуляют влюблённые пары, молодые мамы с детьми прячутся от обжигающего солнца в тени высоких лип. Кажется, ничто не может нарушить гармоничность и размеренность этого обычного дня. Но в пьянящих запахах наступившего лета таится какая-то тяжёлая печаль.
Будто город специально прихорошился - так перед свиданием подбирают лучший наряд, скрывающий шрамы на теле. А их за три месяца войны накопилось немало.
Война въедается в архитектуру Харькова, как ржавчина в драгоценные украшения. Она поселилась в городе в удушливом хаосе пожарищ после обстрелов, в разрушенных домах и городских зданиях. Но главное, война оставила шрамы на судьбах горожан.
— Все 25 лет, что я живу в Харькове, не было ни дня, чтобы мне не нравилось в нашем городе. Здесь я познакомилась со своим мужем, родила детей и здесь же воспитываю внуков, — мягко начала свой рассказ возле одной из станций метро пенсионерка Галина Владимировна.
У нее большие зелёные глаза, которые в тени белой шляпы с широкими полями становятся похожими на изумруды.
Одета Галина Владимировна совсем не в духе военного времени. На ней лёгкое вязанное крючком платье цвета айвори ниже колен - как для прогулок по морскому побережью. В руках крошечный белый кожаный клатч, в который не помещается даже мобильный телефон - как немая насмешка над "тревожным чемоданчиком».
— Я просто выбрала жить, без оглядки на обстоятельства. 24 февраля, когда началась война, приняли с мужем решение остаться с Харьковом до самой победы. Мне страшно, но я не могу бросить свой дом, — с надрывом в голосе объясняет Галина Владимировна.
Дочь пенсионерки выезжала с детьми на Западную Украину, но недавно вернулась обратно в Харьков.
— Месяц дочь с двумя маленькими детьми жила в Черновцах, а потом как-то позвонила и сказала: "Мама, так хочется домой, сил нет. Будем ехать". С малышами тяжело, но когда воздушная тревога, спускаемся в подвал, читаем сказки, играем в "города". Днём гуляем и радуемся жизни, а вечером не высовываемся. Так и живем", — говорит пенсионерка, но обрывает рассказ. Она спешит спуститься в метро, услышав звук приближающегося поезда.
Харьковское метро с начала войны стало убежищем для горожан, местом, где можно было спрятаться от обстрелов. А для некоторых вагоны стали домом.
— Ещё несколько месяцев назад в них жили целыми семьями. Сейчас уже многих расселили, в метро остались немногие. Взрывов не стало меньше, просто мы привыкли к ним, уже даже не дёргаемся. Есть местная шутка: "Харьковчане перед сном считают не овечек, а "прилёты", — рассказывает Тамара, молодая белокурая продавщица кондитерских изделий в подземном переходе рядом со входом на одну из станций.
На Тамаре темно-синие джинсы и белоснежная футболка с надписью "I’m Ukrainian". На руках полиэтиленовые перчатки, которыми она бережно раскладывает ароматные булки на витрину магазина.
По словам Тамары, выручка упала в три раза по сравнению с довоенным периодом.
— Раньше за час у нас раскупали все сочники, а сейчас людей, конечно, меньше. Но все же торговля идёт, многие вернулись. Больше всего покупают сухое печенье, которое долго хранится, а вот кремовые и шоколадные, увы, не пользуются популярностью. Жарко и неудобно есть в бомбоубежище. Оно ж все "плывёт" по рукам, — деловито рассказала Тамара о вкусовых предпочтениях горожан во время войны.
— Некоторые идут в метро и останавливаются просто поболтать с нами. Больше всего страшно получать новости. Идёт мужчина, говорит, мол, полчаса назад был прилет, называет дом, а у меня там подруга живет. Сразу набираю, а она трубку не берет. Это ж с ума сойти можно. Перезванивает. В укрытии была. И я радуюсь, что из моих близких никого не зацепили. И от этого становится ужасно стыдно, потому что для кого-то этот "прилёт" стал последним, — вздыхает женщина.
Тамара говорит, что, несмотря на печаль войны, харьковчане стараются не терять оптимизма.
— Играем в эту безумную рулетку от прилёта до прилёта. Но люди живут. Ходят в кафе, едят мороженное, гуляют в парке, встречаются с родными, празднуют дни рождения. Вот Валя живые цветы продаёт. И что вы думаете, покупают, — говорит она, указывая на продавщицу цветов.
Цветочная лавка в харьковском метро. Фото: "Страна"
Брюнетка в футболке цвета украинского флага тут же вскакивает с зелёного пластикового стула и радостно машет нам рукой: зазывает оценить товар.
— Я здесь торгую уже несколько лет, раньше продавала цветы на рынке. В метро удобнее. Летом прохладно, а зимой тепло. И здесь у меня каждый день есть покупатели. В ассортименте не что попало, а розы. На любой вкус и цвет: красные, розовые, белые, желтые; с шипами и без. Вот сегодня мужчина купил 35 штук красных. Супруге на день рождения, — воодушевленно рассказывает Валентина.
По ее словам, цветы помогают людям вернуться к нормальной жизни.
— Сейчас я нужна здесь, чтобы проходящие мимо посмотрели на мой ларёк: "Ага, раз Валя здесь и продаёт цветы под аккомпанемент выстрелов, значит, все не так страшно. Будем жить". Это моя миссия - вселять в людей веру в жизнь с помощью цветов. У меня есть постоянные покупатели даже из Северной Салтовки. Они меня благодарили за то, что в их жизни есть хоть какая-то ниточка в мирное прошлое, — говорит цветочница Валентина гордо и торжественно, будто мы говорим не в подземном переходе, а на симпозиуме Нобелевских лауреатов.
"Как только один дом затухал, начинал гореть второй"
На подъездных дорогах к Салтовке много бетонных плит. Ими в начале войны перекрывали дороги на пути врага. Трасса изранена воронками от мин, а земля избита авиационными бомбами. До начала войны все дома на Салтовке были похожи друг на друга. В лабиринте многоэтажек можно было заблудиться. Сейчас это уже совершенно другой район.
Разрушенные дома на Салтовке. Фото: "Страна"
Зной терзает груды раскуроченных балконных рам, а те в ответ жалобно скрипят, будто кричат от одиночества. Повсюду руины. В них полно воспоминаний о довоенной жизни. На окне чьей-то разбомблённой квартиры свисает детская игрушка — коричневый плюшевый мишка Тедди. Лёгкое дуновение ветра слегка покачивает лапы мишки, создавая впечатление, будто он машет ими, приветствуя всех, кто приезжает на Салтовку.
Часть района — Северная Салтовка, — находится ближе всего к российской границе. Именно здесь оккупанты подошли вплотную к жилым массивам, обстреливая район. Среди сотен разбомбленных и обугленных после пожаров домов есть уцелевшие квартиры. Как в фильме об апокалипсисе, они напоминают о горстке счастливчиков, которым удалось выжить.
.jpeg)
Разрушенный дом на Салтовке. Фото: "Страна"
Здесь, в отличие от центра города, повсюду много мусора: он разбросан на земле, свисает со стен разрушенных домов и с деревьев, зацепившись за уцелевшие ветки, как утопающий за верёвку.
— Я жила здесь, а сейчас приезжаю квартиру проведать. Соседи тоже давно уехали в более безопасные районы города или на Западную Украину. Иногда остаюсь на ночь. В начале войны было страшно, а сейчас, когда ночью здесь засыпаю — вообще без проблем. Сижу, слушаю, радуюсь, когда слышу, как наши по врагу дубасят, — рассказывает Ирина, длинноволосая блондинка с высоким туго завязанным хвостом и большими позолоченными сережками-кольцами в ушах.
В унисон с беседой, будто поддакивая, курлыкают салтовские голуби — полноправные хозяева района. Теперь они вместо людей живут в руинах их квартир с выбитыми окнами.
— Когда смотрю на разрушенный дом, вспоминаю всех, кто здесь жил. Представляю, как Васильевич из 45 квартиры выйдет с пакетом сосисок и позовёт бездомных кошек. Или как София и Богдан вечером спускают детскую коляску по ступеньках. С дочкой гуляют. Всегда вместе, держась за руки. Или Зинаида Петровна через окна своей квартиры на третьем этаже будет приглашать нас в гости на пирожки с яблочным повидлом, — с тоской вспоминает мирное время Ирина.
Женщина надеется, что все соседи живы и здоровы.
— Недавно был случай, люди собрались во дворе на небольшую вылазку. Смеялись, ели бутерброды, запивая квасом. Ничто не предвещало беды. Бах, ракета прилетела. Одиннадцать человек на месте, а раненых сколько... Мы же здесь все друг друга знаем. Нет чужого горя. У каждого знакомого знакомых есть какая-то своя трагедия, — грустно говорит Ирина.
В переулке сбоку двое немолодых мужчин выносят вещи из квартиры. Панельный девятиэтажный дом больше непригоден для жизни. На фасаде видны следы артиллерийских ударов. Изрешеченная осколками дверь подъезда лежит в трех метрах от дверного проема.
Проходы с первого по девятый этаж полностью обуглены, сквозь чёрное полотно гари видно, что уцелела лишь небольшая часть дома - как раз та, где расположена квартира строителя Сергея.
По его словам, в этом микрорайоне осталось мало жителей — военные пытаются эвакуировать абсолютно всех.
— Спасаем то, что можем. Жили здесь с мамой 15 лет. Нам еще повезло - наша квартира уцелела, можно вещи забрать, только окна и двери выбиты взрывной волной. Воды, газа, света здесь нет. Но и без этого жить здесь невозможно, дом в аварийном состоянии, — рассказывает Сергей, нервно теребя в руках металическую зажигалку "Zippo".
.jpeg)
Все, что осталось от квартир результате обстрелов на Салтовке. Фото: "Страна"
После того как ВСУ удалось оттеснить противника, некоторые жители начали возвращаться, чтобы забрать уцелевшие вещи. От ударной волны вся мебель и вещи в квартире Сергея разбросаны. Из стен торчат вырванные дверные рамы, пол укрыт мелким разбитым стеклом и покорёженными кусками метала. В прихожей воняет штукатуркой. На деревянной подставке стоят чудом уцелевшие комнатные растения с крупными зелёными листьями в желтых пятнах.
— Мы выехали отсюда 25 февраля, когда начались первые обстрелы. Живем у родственников в центре Харькова. Пылал практически каждый дом. Как только один затухал, начинал гореть другой. Район пережил абсолютно все: артиллерийские удары, ствольную артиллерию, авиационные обстрелы. Здесь был настоящий ад, — рассказывает Сергей.
Он уверяет, что вернётся на Салтовку сразу после победы.
— Раньше мы часто ныли, мол, то не так, это не то. А сейчас я готов отдать все лишь бы снова ругаться со своими соседями по поводу и без. Жаль, некоторые уже там, откуда не возвращаются. Просто страшно, сколько покалеченных судеб. Знаете, может, это слишком сентиментально для мужчины, но как только мы победим, я тут же приеду на Салтовку, зайду в свою квартиру и буду выть целую неделю, — еле сдерживая слезы, говорит харьковчанин Сергей.
— Но нам еще грех жаловаться. Люди хотя бы уехать могут, а вот животные вынуждены терпеть этот ужас. Например, есть у нас дельфинарий, мы с детьми часто на выходных ходили. А теперь там дельфины, белуги живут под обстрелами. Обязательно зайдите к ним, — советует Дмитрий, друг Сергея, который помогает ему вывезти вещи из квартиры.
Так "Страна" отправилась в дельфинарий, чтобы своими глазами увидеть, как водный мир страдает от войны.
"Дельфины чувствуют вибрации от взрывов под водой"
Синеватый тусклый свет огромного бассейна контрастирует с плотными рядами желтых и красных стульев. Огромный тряпичный купол над бассейном весь в порезах. Из дыр под купол врывается пронзающий звук сирены. В прозрачной воде виднеются глянцевые, словно отполированные спины местных обитателей.
— У нас здесь живут две белуги — Снежка и Пломбир. И три дельфина: Бьюти и Зевс, у них есть малыш. Имя ему еще не дали. В Одессе во время войны тоже родился дельфинёнок, его назвали Виктори (Победа — Ред.). Нам с женой нравится имя Масара, что тоже переводится, как победа, но с японского, — рассказал нам Владислав.
Белуги и дельфины. Фото: "Страна"
Мужчина вместе с женой живет в бомбоубежище океанариума с первого дня войны. По словам Владислава, эвакуировать животных отсюда невозможно.
— Основная сложность в том, чтобы перевезти дельфинов — малыш. Он ест фактически каждый час. А для белуг нужен специальный кран, которых не так уж и много в Украине, нужны средства на строительство новой транспортной ванны, потому что они очень выросли с того момента, как приехали, — рассказал Виталий, громко дунув в металический свисток, на который тут же отреагировали дельфины. Они вынырнули из воды и с любопытством посмотрели на Владислава.
— Очень соскучились по людям. Им не хватает внимания. Первое время они были в жутком стрессе и хаосе. Сейчас привыкли, успокоились. Дельфины очень чувствительны, все вибрации от взрывов чувствуют под водой. По ним можно было вычислять, когда начинают бомбить город, — говорит Владислав.
По его словам, учуяв опасность, дельфины задерживают дыхание и тут же уплывают на дно бассейна. Через 15 минут выныривают, вдыхают, а потом снова возвращаются на дно.
— Как-то раз муж чистил бассейн и нашел на дне осколки от снарядов после бомбежки города, — продолжает рассказ жена Владислава, Виктория, держа в руках ведро с рыбой.
Осколки от снарядов на дне бассейна, где живут дельфины и белуги. Фото: "Страна"
В чёрных глазах-бусинах при въедливом запахе сырой рыбы тут же блеснул задорный огонёк. Дельфины и белуги не думают о том, где сегодня будут ночевать, сколько придется отдать за бензин, сохранится ли их дом и придётся ли им жить в подвале. Но у них своя борьба. Борьба за выживание.
— Мы пока не можем открыть дельфинарий, потому что у нас зона боевых действий, но мы хотим запустить персональные услуги, например, плаванье с дельфинами или экскурсии по океанариуму. Но главное - безопасность. Хотелось бы, чтобы были средства, потому что очень дорого поддерживать качество воды, закупать еду. Недавно купили только рыбы на 150.000 тысяч гривен, — отметил Владислав.
Помимо дельфинов и белуг, океанариум служит домом для других животных. В помещении в виде огромной подводной лодки разместились десятки аквариумов с самими разными морскими жителями.
.jpeg)
Харьковский океанариум. Фото: "Страна"
— У нас здесь рыбы на любой цвет, есть даже акулы, скаты и пираньи. Если бы они умели бегать, мы уже давно бы натравили их на орков, — смеётся сотрудница океанариума Светлана. Женщина невысокого роста с короткой стрижкой в забавной моряцкой кофте похожа на юнгу пиратского корабля.
Здесь живут не только яркие пресноводные, морские и океанические рыбы, но и экзотические, загадочные животные.
.jpeg)
Жители харьковского океанариума. Фото: "Страна"
— Я не одна, с напарником работаем. Живем здесь с самого первого дня войны. Ухаживаем за нашими питомцами, каждый день кормим, убираем. У них же у каждого своя еда. Мы за них переживем больше, чем за себя, — сердобольно отмечает Светлана. В ее глазах читается страх.
— Если не будет света, они все сразу же погибнут. Этого я боюсь больше всего. При каждом взрыве бегу смотреть, как там они, — продолжает Светлана.
Женщина рассказывает о своих подопечных с такой любовью, будто она говорит о детях.
— Здесь же у нас геконы, хамелеоны, змеи, ящерицы, жабы, крокодил Семен. Вот смотрите, они не опасные и ручные, — говорит женщина, вынув из стеклянного аквариума большую зелёную жабу Квакшу.
Светлана и ее подопечная жаба — Квакша. Фото: "Страна"
— Она очень любит людей. Я прихожу, целую ее. Она так скучает. Вот как их можно бросить? Здесь все такое родное, они меня тоже любят. Мы вместе будем здесь встречать победу. Как бы ни было тяжело, я остаюсь с теми, кого люблю.
