На днях СМИ облетело видео, где главврач Николаевской инфекционной больницы Светлана Федорова жалуется кому-то по телефону, что ее "е@ет комиссия из МОЗ".
"Сергей Анатольевич, перезвоню. У меня комиссия из МОЗа, меня е@ут в очередной раз, что вы хотите?" – спокойным голосом ответила на звонок Светлана прямо во время проверки.
Эта, казалось бы, случайно брошенная нецензурная фраза подсветила более глубокую проблему в украинской медицине. Федорова стала одним из первых врачей, кто публично заявил о катастрофе с нехваткой кислорода в ковид-больницах. И шквал проверок из Минздрава сама Светлана считает местью властей за ее откровенность.
"Страна" связалась со Светланой Федоровой, чтобы понять, почему ее "еб@т" проверками из Минздрава и как это связано с дефицитом кислорода.
– На том скандальном видео вы в довольно резких выражениях говорите, что вас достали проверки Минздрава. Почему вы так выразились?
– Раз в три дня то обыск, то власть говорит мне писать заявление на увольнение, не указывая причин. То вторая проверка за три дня из двадцати человек, то облсовет меня "дрюкает", то чиновники из облгосадминистрации. Это происходит непрерывно после того, как я написала публикацию в Фейсбуке про нехватку кислорода для лечения коронавирусных больных.
– А как это связано?
– У нас немного, так сказать, старомодный город и область, где принято всегда докладывать в Киев о том, что все хорошо. Областное управление охраны здоровья, горгосадминистрация и облсовет — наши собственники. Они считают, что нельзя говорить о проблемах. И это опасно. Но самая острая проблема возникла, когда по всем больницам области и города исчез кислород. Никто нас не собирал ни на какие совещания, не объяснял, когда кислород появится.
– А что они говорили?
– На все вопросы врачам отвечали: "Завтра будет". Мне, например, восемь суток говорили, что кислород будет завтра. Мы из СМИ узнавали, что, оказывается, остановились заводы (крупные производители медицинского кислорода ушли на плановый ремонт – Ред.). Я находила кислород через благотворителей, потому что "завтра-завтра", а ситуация была критическая. После этого я вынесла все в публичную плоскость, обозначила в Фейсбуке проблему. Со мной после этого связались и сказали, что так делать неправильно.
– То есть местная власть устроила вам проверки из-за поста в Фейсбуке?
– Не только. Сначала я заявила о проблеме с колоссальным недофинансированием больниц со стороны НСЗУ. Того, что НСЗУ нам дает по пакетам, не хватает даже на минимальную зарплату, этих денег в два раза меньше.
– А сколько в НСЗУ недоплатили?
– У нас узкопрофильная больница — нас финансируют только по пакетам медуслуг стационара и ковида. То есть у меня нет хирургического пакета, эндоскопического, ишемического и т.д. На зарплату для всей больницы нужно 5,7 млн грн. По пакетам НСЗУ максимум, который мы получаем, – 2,5 - 3,5 млн грн. Это минус 2 млн гривен даже на зарплату, не говоря уже о лекарствах, средствах индивидуальной защиты, кислороде, питании больных и т.д. Дошло до того, что благодетели скидываются на счет больницы, чтобы было, за что купить кислород. При этом область у нас небедная, деньги есть. Но проекты, на которые они выделяются, совершенно дикие.
– Например?
– Покрасить театр в другой цвет, плиточкой вымостить заведения, которыми владеет губернатор — на это деньги всегда есть. Из-за этого пошло неприятие на меня, что я выношу это все на публику. Когда возникла проблема с кислородом, в больницу приехала первая комиссия из МОЗ во главе с замминистра Ириной Микичак — очень агрессивно настроенная. Я думала, что человек приехал помочь решать проблемы. Но они не решались. Она забежала на пять минут, осмотрелась и сказала: "Раз у вас что-то плохо, значит, вы плохой хозяин больницы. Везде у всех все хорошо". Спасибо, что приехали журналисты, но и их пытались выгнать.
– Какая была цель проверки?
– Как указано в приказе — методическая помощь. Но на самом деле у меня начали изымать все зарплатные и кадровые документы, договора. Когда у меня были обыски по 18 часов, они и то более лояльно проходили. Хотя во все больницы, в которые они поехали для галочки, они провели три минуты в кабинете главврача, развернулись и уехали. Здесь это все было очень долго. Сотрудники пошли в реанимацию, при пациентах рассказывали, мол, "закройте кран и отпустите их домой". Я говорю: "Человек на 12 литрах кислорода, ну закройте кран — пускай при вас умрет". Это все было очень нехорошо. Апофеоз – их фраза: "Они у вас должны умирать". Мол, в областной инфекционной больнице обычно летальность высокая. То есть их не устроило, что у меня в больнице такая низкая смертность.
– Что еще вам говорят во время проверок?
– До этого Микичак увидела две кровати и спросила, почему они пустые. Я сказала, что один больной вчера перевёлся в реанимацию, а второй — несколько часов назад. На что мне замминистра задаёт вопрос: "А у вас что, из реанимации возвращаются?". Это тоже очень показательно. Я ответила: "Да, как ни удивительно, возвращаются". За счёт спонсоров лечение у нас бесплатное дорогими препаратами, очень хороший персонал, хорошо кормят, сделаны ремонты. И мы берём крайне тяжёлых пациентов, к нам средней тяжести не попадают вообще. Второй год мы работаем с тяжёлыми и крайне тяжёлыми. Это агонирующие больные, которых привозят с сатурацией 35%, они сразу попадают под ИВЛ. У нас по области самый большой процент снятия с ИВЛ — то есть выживаемости. Я думаю, что по Украине тоже.
– Изменилась ли ситуация с кислородом после того, как вы начали говорить о ней публично?
– До того, как написать в Фейсбуке о кислороде, я полгода писала официальные письма в управление здравоохранения, в ОГА, в облсовет — у меня их лежат пачки. Даже летом я говорила, что будет дельта-штамм, просила поставить в больницу кислородную станцию, потому что есть деньги. Мне отвечали: "Тебе выгодно нас запугивать, никакого ковида уже не будет". Два месяца назад, 20 сентября, у нас была сессия облсовета, где я говорила: "Будет тяжёлая волна. Давайте примем областную программу. Не надо денег, просто продумаем маршруты пациентов на вторую и третью линию открытия". Уже сейчас "скорые" пять часов катаются по городу и некуда определить больного. Мои слова восприняли с усмешкой, сказали, что я опять запугиваю. Это ненормально. В других областях есть недофинансирование, но это как-то решается, включаются местные бюджеты. И в прошлом году у нас тоже подключался местный бюджет, но при другом составе депутатов. А в этом творится какой-то сюрреализм.
– Как ваша больница выживает в условиях постоянных проверок и нехватки финансирования?
– Я привлекла в больницу за счёт спонсоров почти 73 млн грн внебюджетных, ни одна больница в Украине такой суммой похвастаться не может. И я после этого плохая. Причем спонсоры открыто говорят: "Мы даём, пока здесь Федорова, мы видим, как она лечит. Уйдёт она — мы перестанем давать".
– Что стало переломным моментом в ваших отношениях с властью?
– Поворотной точкой стала ситуация с кислородом. Даже когда было недофинансирование — мы держались. Когда мне говорили писать заявление на увольнение — ну, будут давить, проголосуют, напишу. В конце концов, я не держусь за должность. Больницу только жалко, я ее воспринимаю как свою. Переломный момент был, когда мне заместитель губернатора по медицине в глаза врал.
– О чем врал?
– Я спрашивала: "Скажите, будет кислород или нет?". И мне замгубернатора врет и говорит, что завтра точно будет. И когда на четвёртые сутки я вижу, что у меня уже на пределе персонал таскает эти баллоны с кислородом по восемь раз, я понимаю, что нужно что-то делать. Но мне говорят, что нужно ещё прозаседать и решить, можно ли везти кислород. Причём у меня человек был готов привезти кислорода на всю область — 40 тонн. Это такой цинизм. Я понимаю, что завтра у меня аппараты встанут без кислорода, а мне говорят: "Ну и что, что мы сказали завтра? Ну, не получилось".
– Чем можно объяснить такое отношение местной власти? Это халатность, непонимание последствий или что?
– Уже других мыслей не приходит, кроме того, что это задуманная и спланированная акция. Глядя на нашу местную власть, такое ощущение, что им нужно уменьшить количество населения раз в 5-6.
– На видео, где вы перешли на мат, вам кто-то позвонил, вы обратились к нему Сергей Анатольевич. Кто это был?
– Просто один человек, который хотел узнать, можно ли у нас в больнице обследовать его знакомых. У нас есть аппарат ПЦР, в том числе мы можем делать анализы платно. Он пытался мне в тот день с утра дозвониться. Потому что в государственном лабцентре результатов ПЦР можно ждать 8-9 дней, а у нас аппарат выдаёт результаты день в день. Поскольку это был не экстренный вопрос, один раз я сбросила вызов, но человек продолжал звонить, но мне некогда было объяснять, чем я занята. Вот и сказала. Так получилось… На эмоциях.
– После этого проверка ещё долго длилась?
– Да, час как минимум, даже больше. До этого прошло минут 40.
– Правильно ли я понимаю, что бесконечные проверки из Минздрава – это своеобразная месть вам за публичную позицию по нехватке кислорода?
– Есть и ещё один нюанс. Думаю, это "заказ" от одного из первых благодетелей нашей больницы, с которым нам пришлось расстаться не очень хорошо.
– Можете назвать его имя?
– Я бы пока не хотела. Но человек меня просто преследует.
– Думаете, это он организовывает давление на вас?
– Львиную долю — да. Он принадлежит к тем людям из списка "Форбс", которые влияют на нашу местную власть 100%. Какое-то время назад он ставил задачу нашей власти убрать меня с должности главврача.
– И вы уйдете?
– Да, если будет так продолжаться. Власть пытается сейчас получить результат проверки из МОЗа, что якобы все у меня в больнице плохо. Например, не на украинском языке у нас сертификаты к аппаратам ИВЛ. Мне сказали в ходе одной из проверок, что запрещают использовать эти аппараты. А я говорю, что мы используем их уже два года, они подарены спонсорами, поставлены на приход, все сертифицировано. Мне сказали, мол, "не то, чтобы перевод неправильный, а нет какой-то печати, разрешающей именно такой перевод. Поэтому мы запрещаем". Я спросила: "Мне что, их из розетки выдернуть? Люди сейчас лежат на этих аппаратах!". Знаете, убивать людей в угоду власти — это не совсем правильно. Поэтому, скорее всего, они ждут выводов комиссии и рекомендации, чтобы меня убрать. А дальше будут выносить контракт на голосование сессии.
– Найдутся голоса за то, чтобы вас сместить?
– Думаю, нет. Потому что практически всех депутатов и их семьи я тоже вылечила. Но это политика, тут всякое может быть.
